Бубурусеница.
Червябочка. Продолжение.
Скворцы-трубадуры зовут каждого обратить внимание на изумительное преображение природы. И даже неприметный червячок, благодаря своей вере в создание искреннего и прекрасного, подарил миру новое существо. Вот как только увидите переливчатую бабочку с кольцами да серьгами, знайте, что это – червябочка. Она летает по свету и каждому, кто верит в свою мечту, позволяет посмотреть на своё отражение и увидеть настоящего себя.
Именно за её полётом наблюдала наша знакомая во время очередной трапезы. Гусеница попыталась помахать ей, совершенно позабыв, что одновременно держаться за стебель, при этом, не получится невозможно. Васильковый лепесток выпал из её рта, лапки разжались, она с грохотим брякнулась толстым брюхом на землю и зарыдала.
«Как же так?», – негодовала она, – «он ведь простой червяк и полетел, а я всё ещё сижу тут и жую. И никакого кокона и уж тем более, крыльев». Она осмотрела себя со всех сторон и продолжила бормотать: « Может, он действительно прав, без мечты и усилий даже то, что тебе предназначено судьбой, потеряется?». Гусеница перестала плакать и задумалась. Она закрыла глаза и стала погружаться в себя, свои желания, пытаясь докопаться до важного, которое обязательно должно там, внутри, быть. Вдруг, что-то кольнуло её в бок, и она услышала: «Подвинься, толстуха». Это был тот самый паук, который помог червяку сплести кокон. Он тащил очередную добычу в свой домик, а, возникшая на дороге, тушка гусеницы ему явно мешала.
– Ты чего обзываешься? – гусеница надулась и хотела опять заплакать.
– С каких пор правда стала обидным обзыванием?
– Вот превращусь в бабочку, и увидишь, какой я стану красавицей!
– Ха-ха, красавицей? Ты станешь толстой бабочкой, оооочень низко летающей, попадёшь в мои сети и я тебя съем.
Паук облизнулся, потер лапки и зашуршал в сторону старого сарая. Гусеница растерялась от его слов и опять задумалась. Она никак не могла понять, что же ей такого помечтать. Одно она знала наверняка – стать обедом для паука в планы не входило. Гусеница посмотрела на небо, увидела улыбающееся солнышко и улыбнулась ему в ответ. Ей, внезапно, захотелось сделать для этого солнышка что-то приятное, и она сама не заметила, как закружилась в танце, словно юла. Жирок на боках постепенно превратился в прочную нить, и, круг за кругом, гусеница наматывала её на своё тело. Прошло три недели в абсолютном покое и голодании, прежде чем она прорвала стенки кокона лапками и выползла наружу. «Аж голова закружилась, до чего же я хорошенькая», – радовалась гусеница, любуясь изящными крыльями. «Эй, паук, смотри, какая я стала красивая», – громко прокричала новоиспечённая бабочка. Паук высунул голову из щели и удивлённо пробормотал:
– Да уж, красота – страшная сила, ничего другого не скажешь. Но я всё равно тебя поймаю и съем.
– А вот и нет, ни меня, ни других бабочек ты больше поймать не сможешь.
– Это ещё почему?
– Пока я сидела в коконе и худела, я поняла, чего хочу в своей жизни, и какая у меня мечта.
– И какая же?
– Я открою школу бабочек и буду обучать маленьких гусениц правильно питаться и заниматься гимнастикой, чтобы в мире было как можно больше красивых бабочек.
– Ишь, чего удумала, а мне тогда что делать?
– Как что? Мечтать, мой милый паучок! Только смелее мечтать и стараться сделать всё возможное, чтобы твоя мечта осуществилась.
Бабочка вспорхнула, оставив паука наедине со своими мыслями. Что уж он там желал, неизвестно, да только с тех пор у деревьев в саду, каждую осень, стали появляться вязаные шарфики.
